Буква Ё на страницах “Евгения Онегина”

Новое в пушкинистике

 

Буква Ё на страницах “Евгения Онегина”

в 1825, 1827, 1833 и 1837 годах

Известно, что А.С. Пушкин во время работы типографии над изданием “Евгения Онегина” в 1836–1837 годах читал и выправлял гранки романа. Поэтому содержание, орфография и пунктуация третьего издания прошли контроль самогО гениального Сочинителя.

И именно поэтому, я полагаю, что взявшийся за современное воспроизведение романа должен в новом тексте использовать эту последнюю Пушкинскую версию как генеральную.

Не может быть сомнений, что орфографическая реформа 1917–1918 годов, когда были отменены буквы ять, i, фита, ижица, твёрдый знак в конце слова после согласной, местоимения ея, оне и другие, а также сделаны иные нововведения, заметно исказили вид (рисунок) и нюансы стихов XIX века. А посему задача современного издателя Романа в стихах – донести до читателя смысл и музыку (просодию) пушкинского текста с минимальными потерями. А вообще без потерь это просто ныне невозможно, хотя бы потому, что более или менее по-разному тогда звучали “е” и ять. Однако ничто не оправдывает современных издателей, игнорирующих факты написания рукой Пушкина слов с прописной буквы (Бог, Отец миров, Муза, Лицей, Собранье, Фортуна, Руская Хандра; матушка, волшебница Зима, Рождество), ударений (чтО, зАмокъ, вОвремя, вечерА, взвели другъ нА друга курокъ) и, разумеется, буквы “ё”. А ведь всё это вместе со знаками препинания, курсивами сохраняет и доносит до нас Его интонации и живое дыхание.

Слева от титульного листа книги 1837 года вместо фронтисписа помещено: “Печатать позволяется, съ тъмъ, чтобы по отпечатанiи представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. С. Петербургъ, 27 ноября 1836 года. Ценсоръ Н. Корсаковъ”. На титульном листе напечатано: “ЕВГЕНIЙ ОНЪГИНЪ, романъ въ стихахъ. сочиненiя АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА. Изданiе третiе. САНКТПЕТЕРБУРГЪ. Въ типографiи Экспедицiи заготовленiя Государственныхъ бумагъ. 1837” (зд. в сл. “тем” и “Онегин” должна быть буква ять).

Издание “Евгения Онегина” книгопродавцом Смирдиным в 1833 году “С дозволения Правительства” напечатано в типографии Александра Смирдина.

Книжечка, датированная 1825 годом, с позволения Цензора Александра Бирукова напечатана в типографии Департамента Народного Просвещения. Видим в ней: “Посвящено брату Льву Сергеевичу Пушкину”. С IX по XXII страницу в ней размещено стихотворение “Разговор книгопродавца с поэтом” (Поэтъ: “Я былъ далёкоИменно так с “ё” в 1825 году). А только далее – первая глава романа, но без эпиграфа из кн. Вяземского: “И жить торопится и чувствовать спешит.”

В свою очередь, издание 1827 года напечатано в той же типографии, что и книга 1825 года, но “С дозволения Правительства” и содержит лишь третью главу.

Отметим, что во всех трёх типографиях литера “ё” имелась и использована при воспроизведении романа.

Остановлюсь подробно на употреблении “ё” Пушкиным в “Евгении Онегине” в 1833 году (второе издание) и 1837 году (третье издание).

В этих изданиях А.С. Пушкин 25 раз печатает букву “ё” в следующих местах:

Глава первая, строфа XXXV: “Ужъ барабаномъ пробуждёнъ.”

строфа LV: “Я каждымъ утромъ пробуждёнъ

Только в 1825 году и больше нигде в строфе XXVI (Гл. I.) после строк:

“А вижу я, винюсь предъ вами,
Что ужъ и такъ мой бедный слогъ
Пестреть гораздо меньше бъ могъ
ИноплемЕнными словами,
Хоть и заглядывалъ я встарь
Въ Академический Словарь.”

имеется сноска “6”. В “Примечаниях” – (6) читаем: Нельзя не пожалеть, что наши писатели слишком редко справляются со словарём Российской Академии. Он останется вечным памятником попечительной воли Екатерины и просвещённого труда наследников Ломоносова, строгих и верных опекунов языка отечественного. Вот что говорит Карамзин в своей речи: Академия Российская ознаменовала самое начало бытия своего творением, важнейшим для языка, необходимым для авторов, необходимым для всякого, кто желает предлагать мысли с ясностию, кто желает понимать себя и других. Полный словарь, изданный Академиею, принадлежит к числу тех феноменов, коими Россия удивляет внимательных иноземцев. Наша, без сомнения, счастливая судьба во всех отношениях, есть какая-то необыкновенная скорость: мы зреем не веками, а десятилетиями. Италия, Франция, Англия, Германия славились уже многими великими писателями, но только одного истинно классического (Ломоносова) и представили систему языка, которая может равняться с знаменитыми творениями Академий Флорентийской и Парижской. Екатерина Великая…кто из нас и в самый цветущий век Александра I может произносить имя Ея без глубокого чувства любви и благодарности?.. Екатерина, любя славу России, как собственную и славу побед и мирную славу разума, приняла сей счастливый плод трудов Академии с тем лестным благоволением, коим Она умела награждать всё достохвальное, и которое осталось для вас, милостивые государи, незабвенным, драгоценным воспоминанием.

Глава вторая, строфа X: “Лились его живые слёзы;”

строфа XI: “Ни поэтическимъ огнёмъ,”

строфа XXIX: “Ей рано нравились романы

Они ей заменяли всё
Она влюбилася въ обманы
И Ричардсона и Руссо.”

Глава третья, строфа XXV: “Ревнивымъ оживимъ огнёмъ;”

Текст ГЛАВЫ ЧЕТВЁРТОЙ во всех изданиях начинается с VII строфы, но только в 1833 году после перечисленных неизданных строф: I. II. III. IV. V. VI. значится сноска 23. В “Примечаниях к Евгению Онегину”, (сн. 23) читаем: “Четвёртая и пятая Главы вышли в свет с следующим посвящением П.А. Плетнёву: (и далее петитом 17-строчная строфа, которая в 1837 году без пояснений стоит впереди текста романа сразу за эпиграфом на французском)”.

Глава четвёртая, строфа XXVI: “Уединясь отъ всехъ далёко,”

строфа XLII: “Коньками звучно режутъ лёдъ;”

Глава пятая, строфа XV: “Пустыннымъ снегомъ занесёнъ,”

Глава шестая, строфа XXIII: “(Что романтизмомъ мы зовёмъ,

Хоть романтизма тутъ ни мало
Не вижу я; да что намъ въ томъ?)
И наконец, передъ зарёю,
Склонясь усталой головою,”

 

строфа XXV: “И подаётъ ему бельё.”

 

строфа XXXVII: “Иль хоть для славы былъ рождёнъ;” (есть в 1833)

Глава седьмая, строфа XXXIV: “Перед медлительным огнёмъ” (есть в 1833)

строфа XXXVII: “Отселе въ думу погружёнъ,”

строфа LIII: “Где льётся светлый ручеёкъ;”

Глава осьмая, строфа III: “Я Музу резвую привёлъ

строфа V: “И вотъ она въ саду моёмъ

строфа VII: “– Давно ли къ намъ онъ занесёнъ?

строфа VIII: “Гарольдомъ, квакеромъ, ханжёй,” (в 1936 г. – ханжой)

строфа XXVI: “И путешественникъ залётной,”

строфа XXXVI: “Былъ совершенно углублёнъ.”

Примечания , (43 в 1833 и 42 в 1837): “Или когда поля проймётъ

Отрывки из путешествия Онегина: “Но уж дробитъ каменья молотъ,

И скоро звонкой мостовой

Покроется спасённый городъ,

Какъ будто кованной бронёй.

“Открытъ Casino; чашекъ звонъ

Тамъ раздаётся; на балконъ

Маркёръ выходитъ полусонный”

После этого мне так и хочется воскликнуть: “Ай да Пушкин! Каков молодец! Какой великий ёфикатор Русского Языка!”

Сравнивая полные тексты романа, вышедшие в 1833 и 1837 годах, с текстами, напечатанными в юбилейных изданиях 1936 и 1949 годов под редакциями соответственно профессора Б.В. Томашевского (1890–1957) и доктора филологических наук М.А. Цявловского (1883–1947), обнаруживаем, что только у Томашевского и только в слове “залётный” (именно с окончанием “ный”, а не “ной”, как у Пушкина) есть буква “ё”, а в остальных словах она отсутствует без объяснения причин удаления её из написанного Поэтом.

Не претендуя на полноту, укажем и на другие факты искажения орфографии в связи с пренебрежением к букве “ё”, а также, подчас, к ошибочной замене буквы ять на букву “ё” советскими издателями.

Так у Пушкина слова “чёрт”, “шёпот” и “пошёл” напечатаны через О – “чортъ”, “шопотъ”, “пошолъ”. Так они, видимо, звучали и звучат сейчас. А ныне ничтоже сумняся печатают “чЕрт”, “шЕпот”, “пошЕл” и, наверное, воображают, что это соответствует нормам приличия.

Или: в главе I, строфа XIX и в 1833-м, и в 1837-м видим слово “все”, напечатанное с ятем. А это означает, что в данном случае “все” – местоимение, и сейчас следует писать: “Все те же ль вы? Другие ль девы,”. Но нет: и в 1936-м, и в 1949-м, и далее печатают “всё”, то есть наречие: “Всё те же ль вы?..” Кроме этого в 1949 и нередко в других переизданиях: “ Там мужички-то всЕ богаты;”, в то время как в 1833-м и в 1837-м годах было: “Тамъ мужички-то все богаты;”. А это означает, что после 1918 года вместо дореформенного “все” следует печатать “всё”!! К сожалению, господа издатели и 1936-го, и 1949-го, и многие другие после них или вовсе не печатают “ё” в наречии “всё”, или печатают её через раз, пренебрегая интересами читателя, его комфортом при чтении, а заодно и здравым смыслом.

“Догадайся, мол, сама. // И кто его знает,// На что намекает.” Поётся во всё ещё популярной довоенной песне.

Но давайте не будем особенно гневно упрекать постПушкинских издателей его творений. И в XIX-м, и в XX-м веках слишком сильны были Цензура, Главлит, безчисленные изощрённые идеологические табу и нажим на редакторов со стороны технологов типографий, которым не хотелось гравировать и отливать литеры ё и было хлопотно с ударениями и прописными буквами. Поэтому сейчас у нас на полках, как это ни прискорбно, стоят в той или иной мере адаптированные к времени выхода, а, проще говоря, более или менее искажённые версии текстов нашего великого Классика.

Позвольте пошутить несмотря на явный драматизм совокупности обстоятельств: –

Перефразируя классическую формулу: “Электрон так же неисчерпаем, как атом”, заявим от себя: “Пушкин так же неисчерпаем, как электрон!”

А посему, возьмём на себя смелость сказать, что работа над воссозданием Пушкинских творений во всём их первозданном великолепии для живущих и будущих поколений только начинается. И, в частности, требуется, подвергнув строжайшему научному анализу прижизненные напечатанные тексты, заново издать Полное Академическое собрание сочинений Поэта

И, наконец, пора бы озаботиться, чтобы Пушкин оставался понятен и любим детьми. А для этого нужны особым образом изданные “Дубровский”, “Капитанская дочка”, “Повести покойного Ивана Петровича Белкина”, “Евгений Онегин” да и не только.

Спросим себя: как?

Думается, нужны книги с краткими пояснениями пушкинистов прямо на страницах, чтобы осветить смысл непонятного слова или для разъяснения исторической сути. И, конечно же, для детей Пушкин должен быть только с иллюстрациями.

 

Виктор Трофимович Чумаков,
председатель Союза ёфикаторов России