К вопросу об орфографическом режиме издания в наше время поэзии XIX и начала XX века
Необходимо сразу же сделать ряд уточнений. Речь пойдёт в том числе и о цитировании сегодня классиков тех времён и более поздних и не только поэзии, но и прозаических отрывков и строк из писем.
Реформа орфографии 1917–1918 годов довольно быстро осуществилась в границах РСФСР и СССР, поскольку она была подкреплена законодательным актом – декретом, противиться которому в обстановке классового противостояния было крайне опасно. Однако за границей, где проживали десятки миллионов русских, старая орфография с её ятем, фитой, и десятеричным (i), ижицей сохранялись десятилетиями. И лишь ер (твёрдый знак) в конце слова, оканчивающегося на согласную букву, был упразднён относительно быстро. В Центре Русской Православной Церкви заграницей, в американском Джорданвилле, кириллица образца 1916 года жива до сих пор, и на ней печатается газета и многое другое.
В этой статье не будет упомянуто о цитировании буквальном (типа калькирования, ксерокопирования) вбирающем в себя всё и в том числе явные опечатки и орфографические ошибки, а так же особенности почерка, написания букв, авторской диакритики, например, подчёркивание буквы ш или дефис над букой т.
Цель данной работы – разбор особенностей орфографии, орфоэпии текста как такового. И второе, – цитирование текста с использованием современной орфографии, чтобы елико возможно точно передать мысль автора и иллюзию, что она озвучена им самим и сохраняет авторскую просодию. Таким образом, в очередной раз делается попытка убедить общественность в том числе и научную пересмотреть и отказаться от абсолютно формального применения правил орфографии 1917–1918 гг. при издании и цитировании дореформенных текстов.
В этом случае современная орфография с её 33-х буквенным алфавитом, знаком ударения и пунктуацией должна быть всецело поставлена на службу с тем, чтобы без искажений отобразить мысль автора в каком бы орфографическом режиме прошлого (XVII–XIX вв.) она – эта мысль – ни была изложена на бумаге.
Сразу же внесём ясность в вопрос о букве ё при цитировании.
Буква ё как графический символ русского алфавита, отвечающий за отображение на письме звуков [йо] (ёлка, заём, остриё), [ьо] (г. Королёв, оленёнок, вёсла), а также [о] (Чернышёв, стажёр, учёный) в силу ряда причин: удорожание печати, отсутствие буквы в типографской наборной кассе, невнимательность, нерадение, лень автора или исполнителей,– печаталась довольно часто без её казалось бы неотъемлемых точек наверху. Особо подчеркнём, что буква ё – это вовсе не буква е с точками, а самостоятельная буква – ё, но написанная(напечатанная) (так уж сложилась её судьба) либо с точкам, что правильно, либо без точек, что ошибочно, ибо при этом пишущий-печатающий вводит в заблуждение читателя. Ведь мало того, что искажается произношение слов, но и меняется кардинально смысл слова, например, в фамилиях: Еременко – Ерёменко, Чухраев – Чухраёв, в топонимах: Березовка – Берёзовка, Орел — Орёл или в именах нарицательных: все – всё, передохнем – передохнём, посаженный – посажённый и т.п. Поэтому ответственной задачей готовящего к публикации тексты прошлого является отличить слова типа уединенный от уединённый или смиренный от смирённый. Или знать, что в XIX веке произнести: звёзды было неверным, потому что это слово писалось через ять, что требовало сказать звезды [звиезды].
Я считаю, что не нужно, слепо следуя п. 10) Декрета о введении новой орфографии от 10 октября 1918 года менять местоимение ея на её тем более, что в огромном большинстве случаев печатают вовсе не её, а уродливое ее. Фактически, например, «Ея Императорское Высочество» меняется на «Ее Императорское Высочество» В стихах же это ведёт к искажению авторского замысла, то есть звучит ныне строка (а поэзия – это слово произнесённое, а подчас, и спетое) вовсе не так, как она звучала из уст поэта.
…Философ и литературный критик Николай Николаевич Страхов (1828–1896) через два года после смерти А.А. Фета (23.11.1820–21.11.1892) написал биографический очерк [1]. В нём, в частности, говорится.
«Фамилия Фета произошла следующим образом. Афанасий Неофитович (Шеншин) во время своего пребывания в Германии в 1819 году женился в Дармштадте на г-же Шарлотте Фёт (Foeth), дочери обер-кригс-комиссара К. Беккера, носившей фамилию Фёт по своему первому мужу, с которым развелась и от которого имела дочь. (Каролина Петровна Фёт, впоследствии жена А.П. Матвеева, ректора Киевского университета) Первым плодом брака А.Н. Шеншина был Афанасий Афанасьевич, который до 14 лет своего возраста писался Шеншиным, но потом долго (До 26 февраля 1889 г., когда государь пожаловал ему звание камергера) носил фамилию своей матери, так как обнаружилось, что лютеранское благословление на брак не имело у нас законной силы, а православное венчание было совершено после его рождения». Заметим здесь, что весьма сходной с Фётом по написанию является фамилия Гёте (Goethe), которая, как правило, и пишется и читается Гёте, если не считать вынужденного рифмой пушкинского её употребления в «Евгении Онегине»: Он с лирой странствовал на свете//Под небом Шиллера и Гéте,.. Думается, будет уместным здесь вернуться к нашей находке в газете «Санкт-Петербургские ведомости», которая ещё в «доёшкины» времена, 31 января 1780 года, в № 9 напечатала: «В луговой Миллионной улице у книгопродавца К.В. Миллера продается новонапечатанная трагедия: Клавиго в 5 действиях, переведена с немецкого г. Готе по 60 к.» Редактору «Ведомостей» было ясно, что эту немецкую фамилию на русском языке нельзя печатать «Гете». Это прозвучало бы грубо искажённо. И в отсутствии ё редактор нашёл простой выход: «Готе». Звучит по-русски почти как принятое теперь «Гёте» [2]. В полном же собрании стихотворений А.А. Фета, издание Т-ва А.Ф. Маркса 1901 года [3] великий германец более десяти раз по некой гибридной модели назван Гöте. И ещё, просим обратить внимание, что в цитате из «Ведомостей» слово «продается» умышленно напечатано без буквы ё. Мы никогда не узнаем, как тогда говорили: напирая на ё, «продаётся» или всё же иначе: «продается», редуцируя, смазывая ё, со звучанием то ли ё, то ли е.
В этой статье будет обильно цитироваться в основном А.А. Шеншин (Фёт) по двум причинам. Первая. Имея за плечами прекрасное домашнее образование, он был выпускником словесного отделения философского факультета Московского университета и воспитывался академиками: выдающимся знатоком поэзии С.П. Шевырёвым и историком Т.Н. Грановским, а детство прошло в российской провинции, недалеко от Мценска в Орловской губернии. Поэтому его глубочайшие знания родного языка и орфографии могут служить эталоном и образцом для подражания. А вторая причина. Он был послепушкинским поэтом, – поэтом середины и второй половины XIX века.
И ещё, конечно, он сам, имея букву ё в фамилии, хотя и без точек, довольно часто её употреблял в своих стихах в классическом виде, то есть с точками наверху.
Ниже я всегда буду называть его Афанасий Фёт, а уж читатель как ему заблагорассудится: может читать-произносить и Фёт, и Фет.
Есть свидетельство, как сам Афанасий Афанасьевич произносил свои фамилии. «В ответ на эпическое письмо» он пишет знатоку восточных языков, академику Фёдору Евгеньевичу Коршу довольно хлёсткое и остроумное стихотворное послание. Приводим две завершающие строки [3]:
…Пора и кончить мне. Будь здрав, прими привет.
Хоть подпишу Шеншин, а всё же выйдет Фет.
Итак, написано «Шеншúн» и «Фéт» самим носителем фамилии.
Просто мы сталкиваемся с ещё одним исключением из правил русской орфографии и орфоэпии, когда писали Рёрих, а читали Рерих и наоборот. Когда писали Бальмонт и читать нужно было Бáльмонт, а перешли с ведома самого носителя фамилии на Бальмóнт. Или когда говорят девчёнка (и так пишет А.И. Солженицын), но писать следует девчонка, говорят ёгурт, маёр, а пишут йогурт, майор. Однако написание маёр я встретил в рукописном Описании поездки Тихона Николаевича Куликовского-Романова в Финляндию 9–21.7.1989 г. Он назвал себя в этом Описании последним здравствующим внуком императора Александра III – Миротворца и Великого Князя Финляндского. На восьми страницах формата А-4 превосходно грамотный носитель ряда языков Тихон Николаевич несколько раз написал ё в слове всё, а в слове все всегда ставил замысловатую звёздочку над е – похоже, ударение – всé. Ну что тут скажешь: забота о читающем весьма трогательная; умён был императорский отпрыск и дальновиден. В рукописи встречаешь и другие написанные с ё слова: распростёр, орёл, почётное место, ещё, со шведских времён, привёз, с приёма, поднесён, произвёл, городской голова Котки Нуююрё, после трёх войн, поживём – увидим.
Начнём с анализа слов всё и все, читая Афанасия Фёта по книжке «Воздушный город», Стихотворения 1840–1892 гг., М., Центр-100, 1996, 352 с. [1] и сравнивая, как это напечатано в дореволюционных изданиях, в частности, в трёхтомном Полном собрании стихотворений А.А. Фета, издание Т-ва А.Ф. Маркса 1910 года (второе издание) [3].
О том, что после Реформы 1918-го в слове всё всегда следует писать ё только с точками, можно заметить анализируя деятельность Б.В. Томашевского и М.А. Цявловского по изданиям А.С. Пушкина и в том числе Академическому 1937 года. Они прекрасно понимали значение утраченной смыслоразличительной буквы ять – ѣ и,уважая читателя, во всех текстах великого поэта напечатали именно всё, потому что слово все Пушкин писал как всѣ.
Перечислим ошибки издателей Сборника «Воздушный город» [1] на эту тему.
Стихотворение «Ласточка», 1840.
Точно молодость! Все
В небо просится,..
На заре ты её не буди,.. 1842.
…Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
«Полно смеяться! Что это с вами?…, 1842, третья строфа.
…Всем наделяет, все обещает,
Только сердит».
Во всех трёх примерах обязательно следует напечатать всё.
Однако не утомим ли мы читателя? Ведь таких примеров ещё 49! И позвольте взять из них лишь два.
Жизнь пронеслась без явного следа. 1864.
…Но все мечты, все буйство первых дней
С их радостью – все тише, все ясней
К последнему подходят новоселью.
А должно быть: все мечты, всё буйство, всё тише, всё ясней. Допустúм ли буквально в одной строке такой орфографический ералаш [2]?
Вот и разбирайся современный читатель, где здесь все, а где всё? И подобный же вопрос может возникнуть при чтении строчек в стихотворении «Что ты, голубчик, задумчив сидишь,.. 1875:
Эти слова-то ищу я опять
Все, как звучали они, подобрать…
. И здесь единственно верно [2] – все. Начинается в оригинале стихотворение так: «Чтó ты, голубчик…». Современный редактор выбросил «за ненадобностью?» ударение в слове «что». Какая опасная самонадеянность!..
Воздадим всё же некоторую справедливость издателям. Местами напечатано слово всё правильно.
Молчали листья, звезды рдели. 14 ноября 1859.
…Когда всё небо так глядится
В живую грудь,
Как в этой груди затаится
Хоть что-нибудь?
Всё, что хранит и будит силу
Во всем живом,
Всё, что уносится в могилу
От всех тайком,..
И здесь же вопрос к редактору: а как написано у Фёта во всемъ или во всѣмъ? Напечатанное «Во всем живом» верно, если в издании до 1918 года в слове всем стоит ять. Однако ятя в [3] нет, а поэтому следовало напечатать «Во всём живом,».
Проверим также в стихотворении 1884 года «О, этот сельский день…», а как у Фёта [3]: «Уж кланяются нам обоим вдоль дороги// Чужие все хлеба». А вдруг без ятя? Нет, с ятем, а поэтому только всé и только с ударением, потому что прочтение: «Чужие всё хлеба» вполне возможно.
И те же вопросы в стихе «Солнца луч промеж лип…» 1885 года. И если в строчке: «Ничего ты на все не ответила мне» лишь лень лишила слово всё точек, то однозначно понять написанную ниже: «Что в грядущем цветут все права красоты,», мне думается, сложновато, не заглянув в дореформенное издание, а в нём: «всѣ права красоты», то есть ныне это 100 % всé. И это был должен сделать редактор и последовать точному совету Марины Цветаевой: поставить в слове всé ударение, означающее предостережение, что это «не ё» (термин М. Цветаевой). Так сделано наконец-то в 2005 году, чтобы покончить с путаницей, возникавшей при чтении четырёх первых строк XIX строфы первой главы «Евгения Онегина» (М., КармА+Т, ред. В.Т.Чумаков, научный консультант д. филол. н. И.Г. Добродомов [4]).
Мои богини! Что вы? Где вы?
Внемлите мой печальный глас:
Всé те же ль вы? Другие ль девы,
Сменив, не заменили вас?
Кто только не высказывался, что недоразумение устранить не удаётся. В том числе и покойный академик РАН М.Л. Гаспаров и безвременно ушедший д. фил. н. М.И. Шапир. Есть издания Онегина, в которых напечатано «Всё те же ль вы?» А если напечатать формально правильно, а именно: «Все те же ль вы?», то многие читатели всё равно читают (и понимают!) как «Всё те же ль…», что означает, не переменились ли вы внешне или в душе, а Пушкин-то спрашивает, в том ли вы остались составе? А оказалось проще простого. Ведь требуется только посмотреть,– а как в прижизненном издании? Там напечатано: «Всѣ те же ль вы?» А затем сделать, как рекомендовала Марина Цветаева.
И самое последнее на эту подтему. Стих 1862 года «Чем тоске, я не знаю, помочь;» Вторая строфа напечатана почти без изъяна.
Стройный тополь стоит под окном,
Листья в воздухе все онемели.
Точно думы всё те же и в нем,
Точно судит меня он с певцом, —
Не проронит ни вздоха, ни трели.
Как хороши здесь парочка все – всё, а ведь есть издательства, в которых уничтожаются абсолютно все буквы ё. Но безусловно нелепым и позорным смотрится слово нем, а ведь прямо над ним написано онемели. Эдакая глазная рифма: нем– онемели, которую в упор не видит редактор, но может узреть дотошный читатель.
Что же получилось? Три строфы в произведении. Рифма первой строфы: помочь – невмочь – ночь, третьей: сну – усну – весну, а второй цитируемой: окном – и в нем – певцом. Спросим, а позволительно ли так уродовать стихи великого поэта?
Теперь о замене местоимения ея на её.
В 1917–1918 годах Постановления об упрощении русского правописания в России выходили как минимум трижды. Первое 11 мая 1917 года. Его подписал министр просвещения А.А. Мануйлов. Второе, опубликовано в № 40 Газеты Временного Рабочего и Крестьянского Правительства 23 декабря 1917 года и подписано народным Комиссаром по Просвещению А.В. Луначарским, секретарь Дм. Лещенко. Третье, (самое короткое) подписано Луначарским и секретарём Л. Фотиевой 10 октября 1918 года в Кремле. Оно называется «Декрет о введении новой орфографии». В нём Совет Народных Комиссаров постановил: (орфография документа сохранена)
I. Все правительственныя издания, периодическия (газеты, журналы) и непериодическия (научные труды, сборники и т. п.), все документы и бумаги должны печататься согласно при сем прилагаемому новому правописанию с 15-го октября 1918 года.
II. В всех школах Республики:
1) Реформа правописания вводится постепенно, начиная с младшей группы 1-й ступени единой школы.
2) при проведении реформы не допускается принудительнаго переучивания тех, кто уже усвоил правила прежняго правописания.
3) Для всех учащихся и вновь поступающих остаются в силе те требования правописания, которыя являются общими для прежняго и для новаго правописания, и ошибками считаются лишь нарушение этих правил.
Далее идёт Приложение из 11 пунктов (в предыдущем было 13) и в нём отсутствует текст предыдущих Постановлений: «Признать желательным, но необязательным употребление буквы «ё» (пёс, вёл, всё).
Пункт 10) гласит: «Писать в родительном падеже единственного числа местоимений личнаго женскаго рода ЕЕ вместо ЕЯ». В предыдущих же было написано: «…женскаго рода ее (или её), вместо ея».
Уже много раз в последние годы было написано о желательности не заменять при переиздании поэзии местоимение ея на её, а тем более на ее [5]. В «Воздушном городе» всего 7 таких случаев.
Первый, 1842 год.
И подушка ея горяча,
И горяч утомительный сон,
Второй и третий в стихотворени «Я знал её малюткою кудрявой». 1844.
Я знал её красавицей; горели
Ея глаза священной тишиной,– …
Я видел час ея благословенья –
Детей в слезах покинувшую мать;..
Четвёртый в «Старом парке»:
Над мрачным ельником проснулася заря,
Но яркости ея не радовались птицы;..
И наконец, последний пример в стихотворении «С какой я негою желанья». 1863.
…Как я любил ея мерцанье,
Ея алмазные лучи!
Но столько думы молчаливой
Не шлёт мне луч её (ея?) нигде,
Как у корней плакучей ивы,
В твоём саду, в твоём пруде.
Только посмотрев в дореформенное издание можно уверенно сказать, как правильно: луч ея или луч её. Простите, но поясним для молодых. «Ея луч», ныне – это принадлежащий ей луч– её луч. Но если в XIX веке: «Не шлёт мне луч её…», то это означало бы, что некий луч не переносит её с одного места на другое.
В издании 1910 года напечатано: «Не шлётъ мнѣ лучъ ея нигдѣ».
И ещё по этой же проблеме – как исказили редакторы, следуя слепо букве реформы орфографии 1904-1917-1918 годов, некоторые тексты А.С. Пушкина.
…Две ножки!… Грустный, охладелой,
Я всё их помню, и во сне
Оне тревожат сердце мне. (Гл.1, XXX)
…Но полно прославлять надменных
Болтливой лирою своей:
Оне не стоят ни страстей,
Ни песен ими вдохновенных;… (Гл. 1, XXXIV)
В советские времена вместо оне везде печатали они, задумываясь лишь о политкорректности. И не будем это комментировать.
А теперь вернёмся к хорошо забытому старому. И оно забыто, потому что его решено было забыть. Решено устно, об этом решении нигде не написано, и это делает то, что будет написано ниже, некой небольшой сенсацией в русской орфографии.
«Правила русской орфографии и пунктуации», утверждённые Академией наук СССР Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР в 1956 г., действующие по настоящее время, а поэтому являющиеся Стандартом Российской Федерации, в параграфе 10 требуют писать букву ё, «Когда необходимо предупредить неверное чтение и понимание слова, например: узнаём в отличие от узнaем; всё в отличие от все; вёдро в отличие от ведрo; совершённый (причастие) в отличие от совершeнный (прилагательное).» Написано достаточно чётко, чтобы понять, что подобные парочки слов в нашем языке есть ещё и ещё. И в подтверждение процитируем справочник «Употребление буквы Ё», составленный в 1943 году профессорами К.И. Былинским, С.Е. Крючковым и М.В. Светлаевым под редакцией проф. Н.Н. Никольского: «ещё (наречие в значении кроме того, более: повтори ещё раз; иди ещё скорее в отличие от безударной частицы еще с другим значением: поезд еще не пришёл; ни одного письма еще не получил).
Абсолютно то же обнаруживается в «Орфоэпическом словаре русского языка. Произношение, ударение, грамматические формы», изданным под грифом Института русского языка Академии наук СССР в 1989 г.: «Налей ещё стакан. Крикнул ещё громче. в отличие от: Где еще нам с этим возиться?». Или примеры из словаря С.И. Ожегова, когда еще является безударной частицей и буква ё в этом слове будет ошибкой: Как еще получится! Какой еще подарок ему! Это еще ничего! Забыл, как называется этот фильм: там еще Высоцкий играет.
Однако орфографические словари, вышедшие на грани XX и XXI веков безударную частицу еще на свои страницы не пустили, – имеются только ещё и ещё бы без указания, какие это части речи. Почему? Хотелось бы получить ответ от авторов. Я же уверен, что попытка избавиться от безударной частицы еще и во всех случаях жизни печатать только ещё с чётким ударением на последней букве приведёт к грубому искажению авторского замысла, то есть к подрыву русского языка. На мой взгляд, лукавство ситуации состоит в том, что Орфографическая комиссия, работающая под руководством профессора В.В. Лопатина имеет всё ещё желание в новом своде Правил русской орфографии оставить букву ё необязательной в употреблении на письме и в печати, а, стало быть, профессор и некоторые его коллеги надеются, что буква ё не будет печататься и в словах ещё и ещё бы. И станут наречие ещё и безударная частица еще омографами типа рысь – кошка и рысь – аллюр, хотя предельно ясно, что пара ещё – еще не омографы! И вот здесь-то всё поставит на верное место предоставление букве ё полноправного статуса с другими литерами азбуки, печатать которые обязательно именно в том стандартном виде, в которым они изображаются, например, в букварях. Никому же не приходит в голову печатать Йй без её шляпки-галочки, хотя почти в 100 % случаев текст можно расшифровать, если галочку с Йй убрать. (Наиди свои раион в Маикопе. Мои реис в Иошкар-Олу уидёт сеичас без меня). И напомним, что буквы Йй не было в изначальной кириллице. Введена она была в 1735 году Академией наук при завершении оформления гражданской азбуки, однако в сами системы азбук XIX и начала XX века не попала и была введена в русский алфавит как самостоятельная буква лишь в 1917 году. А написано здесь об этом, чтобы показать, что азбучные мытарства легли на плечи не одной только буквы Ёё. Вот и Йй почти два века промучилась между небом и землёй (землеи? Ха-ха!). Да и ныне муки продолжаются. Взгляните на расклеенное в декабре 2007 года в Москве объявление: «СОЗДАЕМ САИТЫ».
Позвольте ещё раз вернуться к вопросу становления буквы ё в русском письме.
Придётся начать издалека. Формула, что буква ё желательна, но необязательна была рождена трудностями военного времени Первой мировой войны, а потом и Гражданской. Но к 1942 году вдруг очень многие осознали, что без буквы ё нам Отечественную войну не выиграть. И это не преувеличение, не гипербола. Смыслоразличительная роль буквы ё, несмотря на относительно редкую её встречаемость в потоках текстов, –огромна. Генерал Ковалёв это не генерал Ковалев с ударением на букве о. Очень большая разница между словами признается и признаётся, осел и осёл, все и всё и…несть им числа. Городок Берёзовка в РСФСР это не населённый пункт на Украине Березовка с ударением на букве о. Буква ё была в немецких оперативных картах, а в наших её не было. Переучивались, умываясь кровью. Мы пока не знаем, чтó сказал Сталин своему помощнику Чадаеву в самых первых числах декабря 1942 года. Скорее всего, это было логически безупречное указание, что текст без буквы ё, поскольку ё литера смыслоразличительная, ущербен, ошибочен. А ошибаться в словах текста приказа: именах, фамилиях, географических названиях, когда идёт война, – смерти подобно. Поэтому ефикация рывком, всего-то в 2–3 дня победила в декабре 1942 года. Она победила не в связи с непререкаемым авторитетом «вождя народов», как это пытаются представить сейчас противники современной ёфикации, а вследствие ребром поставленного вопроса: писать и печатать вместо ё букву е – ошибка или нет? Легко представить, что нашёлся бы «смельчак», ответивший Верховному Главнокомандующему, что это не ошибка. И был бы немедленно уволен, ибо Сталин дураков возле себя не держал. Кстати, написанное выше пока только легенда. Никто из приближённых Сталина ничего на эту тему не написал, а тем более, отсутствует документ.
Тогда,– и на это ушло всего два дня; по устному указанию Чадаева газеты «Правда», «Известия» и другие стали эту букву печатать. Преподавание русского языка в школах введением в него обязательности буквы ё началось с 1 января 1943 года. Приказ Наркома просвещения В.П. Потёмкина от 23 декабря 1942 года об этом не отменён до сих пор и не будет отменён никогда. Без буквы ё жизнь русского языка немыслима. И это ещё раз подтвердилось Распоряжением Минобрнауки о введением буквы ё в обязательное употребление в именах собственных от 3 мая 2007 года.
Это снова и снова находит подтверждение при анализе стихов Фёта.
Спорным, а потому и интересным случаем выглядит первая строфа стихотворения 1859 года без названия.
Еще акация одна
С цветами ветви опускала
И над беседкою весна
Душистых сводов не скругляла.
Дышал горячий ветерок,…
Кáк здесь верно? «Ещё акация одна» – это одна интонация прочтения, один смысл. Или: «Еще акация (в смысле: Когда (пока) акация.. ) однá». А это несколько иной смысл и другая интонация прочтения вовсе без ударения на первом слове и с акцентом на последнем. Что имел в виду поэт? Думается всё-таки,– некое чутьё подсказывает, что вернее не начинать чтение этого стихотворения с акцентом на первом слове. И посему, следует напечатать: «Ещеакация однá…» А вы, уважаемый читатель, как думаете?
«Весна на дворе», 1855 год, вторая строфа должна быть, по моему мнению, напечатана с буквой ё в слове ещё.
В эфире песнь дрожит и тает,
На глыбе зеленеет рожь —
И голос нежный напевает:
«Ещё весну переживёшь!»
А не поставь ударение на первом слове, получится совсем другое: «Глядишь, весну-то и переживёшь!» Редакторы основательно испортили и начало стихотворения, удалив ё из слова ёмко, а она, немым упрёком «нонешним» редакторам, напечатана в 1910 году.
Как дышит грудь свежо и ёмко –
Слова не выразят ничьи!
Как по оврагам в полдень громко
На пену прядают ручьи!
Стихотворение «Ещё майская ночь», 1857 года. Снова слово ещё без ё. Прочитаете стихотворение и поймёте, что имеется в виду именно «Ещё одна майская ночь», и нет ни малейшего намёка, что имеется в виду: «Еще майская ночь, например, не прошла…или не наступила».
Вне сомнения следует поставить точки над ё в первой строфе стиха 1864 года:
Ещё вчера, на солнце млея,
Последним лес дрожал листом,
И оземь, пышно зеленея,
Лежала бархатным ковром.
А также в двустишии 1882 года:
Ещё, ещё! Ах, сердце слышит
Давно призыв ея родной,
И всё, что движется и дышит,
Задышит новою весной.
И, конечно, в послании В.С. Соловьёву 10 апреля 1885 года:
Ты изумляешься, что я ещё пою,
Как будто прежняя во храм вступает жрица
И, чем-то молодым овеяв песнь мою,
То ласточка мелькнёт, то длинная ресница.
И в стихотворении «Ты помнишь, чтó было тогда,…» 6 сентября 1885 года:
И видели мы средь ветвей,
Ещё не укрытых листами,…
А также в «Жаждою света горя,…» 1 апреля 1886 года:
…Солнца ещё не видать,
А на душе благодать.
Ну разве можно оставить без точек букву ё в стихотворении, написанном 10 декабря 1890 года; здесь абсолютно неуместна безударная частица еще:
Ещё люблю, ещё томлюсь
Перед всемирной красотою
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.
То же самое в двустишии, датированным 11 декабря 1890 года, «Я не знаю, не скажу я, »:
Иль – ещё того чудесней –
За моей дрожащей песней
Тает дум невольных мгла,…
Стихотворение 1854 года «Шарманщик». Пятая строфа.
Меж них в промежутке видна
Еще голова молодая,–
И всё он хорош, как одна,
И всё он грустит, как другая.
Именно так напечатано и, по моему мнению, – это вряд ли верно, поскольку в этом виден смысл: «Еще голова молодáя», а не «Ещё (одна) голова молодая». То есть может быть понято как аллюзия на самого автора, который относительно молод, ему всего (или уже) 34 года, и ему меж двух юных головок мерещится собственная голова. Пропуская ряд строк, приводим лишь те, которые объясняют словами доктора филологических наук С.А. Кузнецова почему это не так.
«Между тем, если иметь в виду видимый автору рисунок на шарманке, изображающий двух муз и юношу, то вряд ли подчёркивание возраста нарисованной головы составляет авторский смысл строфы. Ведь вполне возможно и другое прочтение: через стекло передней стенки шарманки автору видна ещё одна голова – голова юноши, который объединяет собой всю композицию рисунка на музыкальном инструменте.
Встают предо мною, встают
За рамой две светлых головки.
Над ними поверхность стекла
При месяце ярко-кристальна.
Одна так резво-весела,
Другая так томно-печальна.
…
Меж них в промежутке видна
Ещё голова молодая
Более того, автор подчёркивает, что на рисунке, так же как и во времена его детства (или юности), юноша по-прежнему (всё также) хорош собой и грустен:
И всё он хорош, как одна,
И всё он грустит, как другая.
При таком прочтении частеречные свойства слова «ещё» приобретают вполне определённые характеристики. Данное наречие определяет контекстные свойства краткой формы страдательного причастия от глагола «видеть». Смысл строфы сводится к констатации того, что автор видит на рисунке вдобавок к увиденному также и голову юноши». [6]
Добавим лишь, что определённость в таких случаях, а всего-то редактору нужно поставить или не поставить точки в слове ещё, явно необходима.
И это всé случаи употребления Афанасием Афанасьевичем сходной по виду, но не по смыслу пары еще – ещё в сборнике «Воздушный город». И ещё раз подчеркнём, что они не омографы. Литературоведы-редакторы должны их различать и помогать читателям, готовя публикации текстов прошлого. Формальный подход – не напечатал Фёт букву ё в слове ещё, а поэтому её печатать не след, – здесь явно ошибочен.
Уже не редкость, когда встречаешь ныне прилагательное темный, образованное от существительных тема, тематика. Можно спорить, что по контексту можно разобраться, когда тёмный, а когда темный. У поэтов – тёмный – весьма распространённое определение-эпитет. «С тёмной земли нам притягивать бури…», «В тёмном молчании…», «За тёмный весь предел…», «Грачи кружатся тёмным садом…» и так далее. Это всё у Фёта, конечно, без нормальной буквы ё. И неловко становится за современного редактора, которому недосуг поставить точки над ё, стало быть, нет дела до современного читателя, которого коробит от такой неряшливости, ведь тёмный и темный – совсем не омографы. И здесь уместен ещё один пример. Стихотворение «Ель рукавом мне тропинку завесила», 4 ноября 1891 года. Напечатано:
…Ветер. Кругом все гудет и колышется,
Спрашиваешь двадцатилетних, о чём это? как прочитать? Читают, как написано, но не понимают смысла. Вот он, вот он вам некрасовский «Идёт-гудёт Зелёный Шум…», да кто об этом помнит. Поколения приходят всё новые и новые…
И самый последний пример. «Сядь у моря – жди погоды.», 1847 год. Вторая строфа. Приводится так, как должно быть, потому что напечатано в книге просто неприлично.
Поразвеет пыл горячий,
Проминёт беда,
И под камень под лежачий
Потечёт вода.
Однако, курам на смех, напечатаны слова без буквы ё. («Про какой это, простите, про минет – беда-то?» – Недоумённо прочитает кто-нибудь из молодых.)
А может быть, одной из причин потери интереса к поэзии и, в частности, к поэзии XIX века как раз и является непродуманная, чересчур формальная её публикация со строгим (а зачем?!) следованием нормам современной орфографии?
Уж не вспомнишь, в который раз приходится писать о неиспользуемых авторами, редакторами, техническими редакторами возможностях напечатать текст в таком графическом исполнении, которое целиком обеспечило бы читателю быстрое восприятие смысла, возможность уловить авторскую просодию, а также элементарное удобство и комфорт.
Созданная корифеями графическая система русского правописания позволяет нам, вооружённым компьютерами, использовать не только все надстрочные знаки: ударение, букву ё, букву й, но для показа ударения, а возможно и иных нюансов произношения или интонации также использовать курсивное начертание гласной буквы среди прямого текста и прямое начертание среди курсивной строки или подчёркивание гласной, что уже практикуется при здании поэзии XVIII – XIX веков. Есть и другие возможности оживить и вполне законно нынешнюю нашу унылую строку. Загляните в книгу на допетровской кириллице, и вам станет ясно, чтó мы потеряли.
Можно было бы ещё и ещё приводить примеры коверкания редакторами текстов Фёта и других великих поэтов орудием орфографии и пунктуации, когда, например, убраны заглавные буквы (Муза и др.), напрочь сметены почти все авторские ударения, стоявшие до 1918 года в изобилии в том числе и в односложных словах (кáк, чтó), не помечено как-либо различие между словами «мир» и «мiр», восклицательный знак заменён на точку, но это всё-таки статья, а не развёрнутое научное исследование. Поэтому остановимся и приведём лишь примеры, рассыпанные по всей книге, в которых сам поэт поставил в слове букву ё.
Проложённую тобой; Только пчела узнаёт; Снова птицы летят издалёка; Далёко за горой; Их грустный опущённый вид; Не вскормлён ты пищей нежной.
Пусть каждый изберёт своё://Кому Плющиха в самый раз,//Кому так жутко в Монтерё.
Эти думы, эти грёзы; Эти грёзы – наслажденье!;
Полунóчные образы воют,//Как духов испугавшийся пёс,//То нахлынут, то бездну откроют,//Как волна обнажает утёс.
Искусному пловцу под вёдром и грозою!..
Как дышит грудь свежо и ёмко, –
В заключение напечатаем стихотворение Афанасия Фёта «Дождливое лето» конца 1850-х годов по современной орфографии.
Ни тучки нет на небосклоне,
Но крик петуший – бури весть,
И в дальном колокольном звоне
Как будто слёзы неба есть.
Покрыты слёгшими травáми,
Не зыблют колоса поля,
И, пресыщéнная дождями,
Не верит солнышку земля.
Под кровлей влажной и раскрытой
Печально праздное житьё.
Серпа с косой давно отбитой,
В углу тускнеет лезвиё.
А попробуйте отыскать в современных словарях лезвиё и пресыщённый – пресыщéнный, увы – замаетесь, но тщетно.А у Владимира Ивановича Даля – есть.
Мы дерзко, с презрением, отреклись от многих духовных обретений наших предшественников. Мы застрелили Царя – Помазанника Божьего, отказались от Бога и Отечества, мы презрели правильную и точную фиксацию наших мыслей на родном языке. И продолжаем в этом упорствовать. Объём потерь огромен и прибавляется с каждым годом. И позволю себе повторить вслед за многими знатоками этой проблемы: Д.С. Лихачёвым, И.А. Ильиным, Вяч. Ивановым, Ю.М. Лотманом, М.И. Шапиром, И.Г. Добродомовым, Н.В. Перцовым [7]: – Слепое следование канонам современной орфографии и пунктуации, пренебрежение особенностями старинного правописания, его бездумная модернизация ведут к утрате достоверности дореформенных (до 1918 г.) текстов.
Трезво же взглянуть на происходящее в русской грамматике, орфографии, пунктуации и графике для многих из нас означает, увы, пресловутое, а то и трусливое: «не могу поступиться принципами».
А поэтому: Хватит стенать! Давно уж пора действовать!
Виктор Трофимович Чумаков,
член Межведомственной комиссии по русскому языку, председатель Союза ёфикаторов,
редактор журнала «Народное образование», член Союза писателей России
Москва, 127018, ул. Стрелецкая, д. 5, кв. 51.
Тел. (495) 689-4459.